Возвращение Низвергнутого - Страница 41

Убедившись, что все внимание нашей пятерки приковано к нему, исполняющий роль слуги мертвяк медленно склонился в поклоне, отчего несколько сломанных ребер прорвали ливрею на спине и выскочили наружу. Также величаво выпрямился и совершил еще один, более короткий поклон в сторону дверей, ведущих в главное здание. При этом парочка костей не выдержала таких упражнений на гибкость и на камень ступеней с дробным стуком посыпались мелкие костяные обломки. Тикса гулко сглотнул, пялясь на безразлично доламывающего свое и без того увечное тело мертвяка, и пробормотал:

— Приглашать.

— Не пойдем! — поспешно вставил Рикар. — Господин, вы же говорили, что нам в башню надо! Которая северная. А в домину эту соваться, значит, проблем себе искать! Там целое гнездо этих тварей может быть! Заманивают!

— Нет, Рикар, нас никто и никуда не заманивает, — отрицательно качнул я головой. — Иначе не стали бы показываться нам на глаза, а подождали бы, пока мы сами войдем в дом, чтобы захлопнуть ловушку. Да и того мертвого огородника мы бы не увидали. Тут и впрямь творится что-то крайне странное и., и жуткое. Мертвые крестьяне копают огороды, мертвые слуги продолжают служить. Делают ремонт… Словно все эти ходящие трупы пытаются жить подобно обычным людям. Понимаешь? Они как актеры в театре. Как те престарелые актеры, что накладывают на лицо толстый слой грима и пудры, затягивают в корсет выпирающие телеса, и все ради того, чтобы суметь сыграть роль молодых и жизнерадостных юношей.

— Не знаю, господин, в театрах бывать не доводилось. Только если в бродячем цирке. Но я вот что скажу — этим вот тварям, — Рикар махнул топором в сторону неподвижно ожидающего мертвяка, — пудра и корсеты мало помогут! И верить им нельзя!

— Тут ты прав, — усмехнулся я, глядя на просвечивающие в прорехах ливреи внутренности слуги. — Не помогут. И верить им я не собираюсь. Но и опасности не вижу. Во всяком случае пока. Эти мертвяки свое отходили, вот-вот рассыпаться начнут.

— Уже рассыпаться! — встрял гном. — Пока вы тут болтать, от слуга одна кучка костей останется!

— Господин Корис верно говорит, — поспешил добавить Мукри. — Я, правда, с мертвяками раньше встречным курсом не пересекался, но…

— Вот и молчи тогда, ежели не пересекался! — злобно рявкнул Рикар, и пират испуганно съежился, но все же договорил:

— Но не нападают же! Да и кому нападать?! Этой дряхлой калоше, что черпает бортом воду при каждом маневре?! Да он со ступенек спуститься не сможет, пополам переломится, как мачта трухлявая! У него шпангоуты на землю сыплются! А в этом домище добычи столько должно быть, что мы золотом весь трюм забьем до самой палубы!

— А ну тихо! — рыкнул я и, широким взмахом руки собрав свои щупальца в пучок, велел: — И шагайте за мной. Оружием без нужды не махать. По шкафам и сундукам, буде такие найдутся, без моего разрешения не лезть — Мукри, Тикса, это вас двоих в первую очередь касается! Ниргал! Пока на нас не нападают, мертвяков не трогать! Все за мной шагом марш! Если есть слуга, то есть и хозяин этого замка. И мы идем к нему в гости!

* * *

Внутри замок навевал чувство чистого и ничем не замутненного ужаса.

И даже виденные мною учиненные шурдами побоища и измывательства над телами людей не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось в замке. Судя по вытянутым и побелевшим лицам моих спутников, они испытывали то же самое. Это было страшно — медленно идти за едва ковыляющим мертвецом в лохмотьях ливреи по гулким пустым коридорам замка, проходить через огромный пиршественный зал, подниматься по крутым лестницам и постоянно видеть иссохшие трупы. Они были повсюду. Прислонившиеся к стене два мужских тела, обряженных в проржавленные доспехи стражи, стоящие в двух шагах от главного входа. Судя по всему, пошевелиться они уже не могли и просто провожали нас взглядом высохших глазных яблок, двигавшихся в орбитах с тихим, но вполне различимым шелестом. Сидящие за огромным пиршественным столом мертвецы в самых разнообразных костюмах, среди которых преобладали матросские парусиновые куртки, но встречались и бархатные камзолы, кожаные доспехи и прежде невиданные мною одеяния.

Многие трупы вели себя за столом, как и положено мертвому куску плоти — лежали грудью на столешнице, уткнувшись лицом в тарелки с непонятной бурой массой или же откинувшись на спинки кресел, скалились в высокий потолок. Словно бы рассматривали изразцы на потемневшей штукатурке. От других остались лишь кучки высохших костей на сиденьях кресел и на полу под ними. Но некоторые из этой вкушающей хозяйские яства братии еще двигались, хотя и не вставали со своих мест. Один мертвец — в разорванной куртке моряка — монотонно скреб ложкой по пустой серебряной тарелке, словно кушанье ему так понравилось, что он пытался соскрести остатки вкуснятины. Сидящий рядом с ним воин в богатых железных доспехах неуклюже держал в руке кувшин и все наполнял и наполнял остающийся пустым кубок. Кто-то поднимал руку с зажатой в сгнивших до костей пальцах золотой чашей и шевелил хлюпающей челюстью, произнося тост в честь гостеприимного хозяина. И все это в полной тишине, прерываемой лишь звуками скребущей по металлу ложки и мерзкому похрустыванию мертвой плоти. И царящий здесь смертный холод, от которого ежились мои спутники. Огромный камин был покрыт пыльными кружевами паутины и, похоже, не зажигался уже долгие-долгие годы. А еще едва заметный запах тлена и разложения, пропитавший своими миазмами все вокруг.

Едва мы оставили страшный пиршественный зал, то оказались в длинном холле, где на обеих стенах висели потемневшие картины в тяжелых золоченых рамах. И здесь тоже были мертвецы — один полностью лишился конечностей и дергающимся обрубком лежал на полу. Еще двое занимались уборкой — содрогаясь всем телом при каждом движении, они скребли оштукатуренные стены обрывками тряпок, оставляя на штукатурке длинные царапины от стертых до кости фалангами пальцев.